1. Шар на ладони 2. Жонглер 3. Ей было тоскливо... 4. Девчонке, которая умеет летать 5. Аплодисменты 6. Сила искусства 7. Падение 8. Квартира 9. Как стать клоуном?
1. Несколько слов о Ереване 2. Горы 3. Долина 4. Обыкновенное – необыкновенно 5. Нет и Да 6. Тональность 7. Лестница 8. Художнику 9. Сердце (В Ереване) 10. Кабачок Старость 11. Звездный дождь 12. Карманный вор 13. Тень 14. Листья 15. Парень, который придумал колесо 16. Под старыми липами 17. Фонари 18. Признание 19. Желтые звезды 20. Со мною ты... 21. Здраствуй, дерево! 22. Пистолет 23. Туфельки 24. Тореадор 25. Однажды 26. Окно 27. Подснежник 28. Зонтик 29. Голубой Тюльпан 30. Звезды 31. Твое лицо 32. Дорога 33. Ты, я и грусть 34. Вначале 35. Микрофон 36. Желтая роза 37. Неподвижные звезды 38. Я и Ты 39. Раньше 40. После концерта 41. А я люблю твои глаза. 42. Фонтаны 43. Тихий пруд... 44. Занимая на станции Детство место... 45. Соседи 46. Крик 47. Моя знакомая 48. Лучик 49. Той, которая впервые узнала, что такое дождь 50. Я снова один... 51. Страна Фантазия
Это случилось в ночь с 21 на 22 декабря. Ночь была длинная-предлинная. Она стала казаться бесконечной. По городу поползла сплетня, страшнее самой ночи. Ее Гадкое Ползучество Сплетня: «Ночь не кончится... ночь не кончится... ночь никогда не кончится...». Устало мигали фонари, потрескивали и горбились языки огней. Электричество было на исходе. А кому же тогда светить и гореть, а значит, и сопротивляться... Был отдан приказ: собраться всем на главном стадионе и обсудить создавшееся положение. Всем, Всем, Всем... замигало на стадионе световое табло, передавая приказ, и эта весть треском электрических разрядов молниеносно распространилась по городу. Первыми на стадион прибыли уличные фонари, покачивая головами-лампами, старые и модерновые с так называемым дневным светом, которого они, кстати, сами стыдились и между собой называли покойницким. За ними прискакали модницы - настольные лампы в разноцветных мини-абажурах. Притащились с киностудии огромные «диги», целыми семьями, со своими «бабками» и «бебиками», они трещали и шипели остатками графитных углей, волоча за собой толстые кабели, без которых они никогда и нигде не появлялись. Примчались на стадион автомобильные фары, тараща свои глаза. А приглашенные все прибывали и прибывали, стадион сверкал и переливался тысячью огней. Кого здесь только не было! Около главной трибуны примостился маяк, огромный, апоплексически красный от натуги, ведь пришлось тащить с собой на стадион и старуху-башню. С ним рядом - его брат, тоже маяк. С детства его мучила наследственная болезнь маяков - мигание. Коптила небо неумытая керосиновая лампа, дочь известной в городе керосинки, - ее еще с вечера накачали, - убеждала всех, что она, мол, никогда не изменяла своему примусу, и, мол, взорвался он совсем не поэтому. Карманный фонарик носился по всему полю, путаясь между основаниями и треногами, пока его батарейка не села, и тогда он угомонился. Стеариновая свеча примостилась около военного прожектора, она таяла от любви, обливаясь стеариновыми слезами, а он тупо уставился в небо и молчал: не переносил женских слез. Засиженная мухами шестисвечовая лампочка ругалась на чем свет стоит. Два светофора безуспешно пытались навести порядок, а новые все прибывали и прибывали, не было только вечного огня, но на него никто не обижался, все понимали - он на вечном посту. Говорили и кричали одновременно, ораторы уже осипли, каждый жаловался на свою беду, кто - на перекаливание волосков, у кого лопнули стекла, уже троих отнесли в медпункт с коротким замыканием. Только квадратные темно-красные огни из кинотеатров с надписями «вход» и «выход» молчали. Они у себя на работе такого насмотрелись, что их уже ничем нельзя было удивить. И вдруг в разгар всеобщего волнения на световом табло стадиона вспыхнули первые лучи Солнца! Все стихли. Медленно после тяжелой борьбы всходило Солнце. Старое доброе Солнце, дружившее еще с Маяковским. Оно не стонало и не паниковало, оно боролось. И победило. И сейчас оно грустно улыбалось, распрямляя свои лучи. И всем стало немного стыдно за свое малодушие. Все стали гаснуть и расходиться со стадиона, давая себе слово всегда бороться до конца.
