Все необычно в гардеробной знаменитого укротителя, облепленной фотографиями его партнеров - черных, как осенняя ночь, желтых, как песок Сахары, полосатых, пятнистых. Необычен и он сам, сорокапятилетний, высокий, с темно-серебристой шевелюрой и карими смешливыми глазами.
Я спрашиваю его о том, что может заинтересовать, на мой взгляд, читателей нашего журнала. Он великолепно рассказывает о своей профессии; в каждом маленьком рассказе о его талантливых котятах (так он называет пантер, тигров и львов) - обязательно смешные и забавные происшествия.
Он угощает меня армянским вином, потом начинает переодеваться. Снимает роскошный, весь в сверкающих камнях, колет. Под колетом - обыкновенная белая спортивная майка. Он снимает и майку. И я невольно вздрагиваю: все его тело в каких-то неправдоподобных рваных рубцах. Взглянув на меня, он разражается смехом:
- Да нет, это у меня не на работе, это - в сорок третьем, в гестапо.